| |
Передача радиостанции "Эхо Москвы" от Понедельник, 18.10.2010
Административные материалы по нарушениям правил дорожного движения
О.БЫЧКОВА (ведущая программ радиостанции "Эхо Москвы"): Добрый вечер. Добрый день. У микрофона Ольга Бычкова. Это наш совместный проект с Мосгорсудом и телеканалом «Закон-ТВ». И сегодня будем говорить об административных материалах по нарушению правил дорожного движения. Да, сегодня снова Алексей Дмитриев, заместитель председателя Московского Городского Суда, с нами в студии программы «На что жалуемся». Поэтому у наших слушателей есть возможность присылать свои вопросы. А у меня уже на сайте «Эха Москвы» перед нашим эфиром большое количество вопросов пришло. Продолжайте это делать. +7 985 970 4545. Алексей Николаевич, добрый вечер.
А.ДМИТРИЕВ (заместитель председателя Московского Городского Суда): Добрый вечер.
О.БЫЧКОВА: Итак, прежде чем мы начнем говорить об административных материалах по нарушениям ПДД, а это значит, что мы будем говорить о том, как вот эти вот все наши, водителей, истории, конфликты с другими водителями, а также с сотрудниками ГИБДД, которые проходят свой путь от какого-нибудь участка на какой-нибудь улице, дороги, до судьи, это же вот тот самый случай, и как они там рассматриваются и какие принимаются решения. Прежде чем мы начнем обсуждать разные ситуации, а у меня есть несколько тем, я только скажу, что одна из них – это все вот эти новшества, связанные с порогом алкоголя в крови и всякими такими историями, они очень волнуют наших слушателей и зрителей, но прежде чем мы ко всему этому перейдем, давайте сразу послушаем информационный материал Анны Усачевой, руководителя пресс-службы Мосгорсуда, об этой категории дел.
А.УСАЧЕВА: Дела об административных правонарушениях, совершенных автомобилистами, из года в год продолжают составлять значительное число от общего количества дел об административных правонарушениях. Так, уже в первом полугодии 2010 года дела об административном правонарушении ПДД составили 46% от общего количества административных дел, рассмотренных судьями в Москве. Из этого количества четверть дел – в отношении водителей, севших за руль в состоянии алкогольного опьянения. За управление транспортным средством в состоянии опьянения, а также за отказ от прохождения медицинского освидетельствования в первом полугодии 2010 года были наказано лишением права управления транспортным средством более 10 тысяч водителей. Это значительно выше показателей прошлых лет и говорит о том, что данная проблема продолжает оставаться актуальной для жителей города. В связи с этим внесение изменений в статью 27.2 кодекса об административных правонарушениях, отменяющих нижний порог алкоголя в крови или выдыхаемом воздухе, является вполне обоснованным. Что касается дел по иным правонарушениям в области ПДД, то здесь основным видом наказания, применяемым судьями, также остается лишение специального права. Оно было назначено в половине случаев. Одновременно такая мера наказания, как административный арест по делам в отношении водителей, применялась достаточно редко. В первом полугодии 2010 года она была использована только в 4% случаев. Вместе с тем, как показывает статистика, около 20% административных материалов, поступающих на рассмотрение московских судей из органов ГИБДД, либо возвращаются обратно в органы милиции для исправления недостатков, либо передаются по подведомственности, либо прекращаются. Это говорит в том числе о недостатке качественной составляющей поступающих в суд материалов.
О.БЫЧКОВА: Итак, мы говорим о том, как нарушаются ПДД и как они потом рассматриваются в суде, о наших отношениях, водителей с ГИБДД и судебными органами. Алексей Дмитриев, заместитель председателя Московского Городского Суда, в студии программы «На что жалуемся». И я хотела бы сразу прокомментировать вот это положение, этот момент из материала Анны Усачевой, где говорится, что около 20% административных материалов, которые поступают на рассмотрение московских судей из органов ГИБДД либо возвращаются обратно, либо эти истории вообще прекращаются и закрываются. То есть, короче говоря, 20% материалов, которые поступают от гаишников, судами признается некачественными, недолжным образом составленными. Правильно?
А.ДМИТРИЕВ: Ну, в целом да. Но там есть, на самом деле, определенная разница между прекращением дела и возвратом. Прекратить дело – это означает либо признать, что отсутствует состав или событие правонарушения, то есть, по аналогии с уголовными делами, это оправдательный приговор, либо прекращается по истечении сроков. Бывает и такое, когда в районные суды дела приходят уже с истекшими сроками давности, то есть тогда, когда назначать наказание уже нельзя. Есть прямой запрет закона.
О.БЫЧКОВА: А какой срок давности?
А.ДМИТРИЕВ: Ну, по тем делам, которые рассматриваются в судах с 4 мая, у нас срок давности три месяца.
О.БЫЧКОВА: То есть три месяца и один день – это уже все, поезд ушел.
А.ДМИТРИЕВ: Да, совершенно верно. От даты правонарушения исчисляется. Но конечно, 20% - это немало. Предполагается в идеале, что таких случаев быть не должно.
О.БЫЧКОВА: Это 20% брака, считайте.
А.ДМИТРИЕВ: Я бы не сказал, что это брак, если говорить, допустим, о прекращении дела за отсутствием состава или события правонарушения. Ну почему брак? Должностное лицо ГИБДД выразило свое мнение, составив протокол. Оно может быть и ошибочным. Либо были ненадлежащие доказательства, которые были приняты как достоверные сотрудником ГИБДД, но суд их не принял, они его не убедили. В общем-то, это нормальный процесс, на самом деле.
О.БЫЧКОВА: Наверное, да. В конце концов, может, тогда…
А.ДМИТРИЕВ: Просто, с точки зрения руководства ГИБДД, наверное, это следовать расследовать как брак. С нашей точки зрения, наверное, браком это нельзя называть. Но вот возвраты материалов для исправления недостатков, которые были допущены при их составлении – вот это, безусловно, брак. Это уже свидетельствует о том, что был нарушен закон в той или иной степени, когда составлялся протокол об административном правонарушении или когда другие доказательства добывались. И эти нарушения невозможно устранить при рассмотрении дел, поэтому мы возвращаем такие дела для устранения этих недостатков.
О.БЫЧКОВА: Что там бывает обычно? Какие там бывают недостатки, которые встречаются чаще всего? Наверняка же вы знаете.
А.ДМИТРИЕВ: Их много разных видов. Ненадлежащее описание событий правонарушения, к примеру. Сейчас, правда, таких случаев значительно меньше, потому что судебная практика пошла по пути признания такого протокола недопустимым, и мы их возвращали. Я имею в виду тот случай, когда, допустим, при выезде на полосу встречного движения, в качестве единственного пункта, который был нарушен, указывается пункт 1.3 ПДД. Этот общий пункт гласит о том, что все водители должны знать и соблюдать ПДД, дорожной разметки и знаков, сигналов регулировщика и т.д. и т.п. А диспозиция части 4-й статьи 12.15 говорит о выезде на полосу, предназначенную для движения транспортных средств встречного направления в нарушении ПДД. То есть пункт 1.3 самостоятельно при этом нарушен быть не может. Он может быть нарушенным всегда, когда есть нарушение другого пункта. И мы сказали, что это не является надлежащим описанием события, потому что человек должен знать, от чего ему защищаться, и стали возвращаться. Но это уже несколько лет у нас такая практика была, и с тех пор существенно улучшилась ситуация, но я просто как пример привожу. Не указывается, допустим, часть статьи Кодекса административных правонарушений в протоколе там, где они есть. Бывают статьи, которые не имеют разбивки на части, но там, где есть разные части, обязательно надо указывать, какая часть статьи. Или, к примеру, вообще никакого указания нет на место совершения правонарушения. Мы не можем это восполнить при рассмотрении дел, потому что, во-первых, мы не можем определить, кто по территориальной подведомственности должен его рассматривать.
О.БЫЧКОВА: Место – это угол улицы такой-то и такой-то, да? рядом с номером дома таким-то…
А.ДМИТРИЕВ: Нет, вот если там напишут, что на углу улицы такой-то и такой-то, рядом с таким-то домом, нас это вполне устроит.
О.БЫЧКОВА: Да. А они как делают?
А.ДМИТРИЕВ: Они могут просто забыть это написать.
О.БЫЧКОВА: Интересно.
А.ДМИТРИЕВ: Я не скажу, что это прям совсем массовый характер носит, но из тех процентов, о которых мы говорим, самые разные нарушения, вплоть до того, что составляется протокол об административном правонарушении в отсутствие водителя, такое в ряде случаев законом допускается при определенных условиях.
О.БЫЧКОВА: Если водитель сбежал, например.
А.ДМИТРИЕВ: Сбежал или проводилось административное расследование, по окончании которого составляется протокол, его вызывают, а он не приходит. Можно, при надлежащем извещении его о том, что будет составляться протокол, и при его неявке, составить этот протокол, причем закон не требует даже уважительности причины неявки – просто известить. Но в этом случае копия этого протокола обязательно должна быть ему направлена. А в материалах дела сведений о направлении ему такой копии нет. Это, безусловно, основание для возврата. Либо при составлении протокола об административном правонарушении не разъясняются процессуальные права лицу, в отношении которого ведется производство по делу.
О.БЫЧКОВА: То есть не написано, что они были разъяснены, или лицо говорит…
А.ДМИТРИЕВ: Должны быть сведения о том, что они ему разъяснены. Потому что вот, допустим, в протоколах сотрудников ГИБДД такая графа есть, там даже напечатано, что права, которые предусматриваются статьей 25.1, часть 1, допустим, мне разъяснены и понятны, и стоит пустая графка, где ты должен поставить подпись свою. Но если там подписи нету, в большинстве случаев это свидетельствует о том, что ему эти права не разъяснялись. Хотя бывают случаи, когда разъяснялись, но человек отказывается от того, чтобы удостоверить этот факт своей подписью. Ну, то есть я сейчас не говорю о конкретных случаях, я говорю просто о типичных примерах.
О.БЫЧКОВА: О том, что вы уже имеете на выходе.
А.ДМИТРИЕВ: Недостатка протокола.
О.БЫЧКОВА: А когда возвращается, то это что значит? Что в какой-то срок ГИБДД должно все переделать и снова обратиться в суд?
А.ДМИТРИЕВ: Ну, скажем так, если в тот срок, который установлен законом, они этого не делают, то мы не считаем это нарушением, препятствующим рассмотрению дела, если они все-таки это устранят и вернут нам дело. Для нас главный срок предусмотрен статьей 4.5, то есть срок давности, по истечении которого закон запрещает назначить наказание. И, в отличие от уголовных дел, где говорится, что по истечение срока наказания не может быть назначено, но в ряде случаев человек признается виновным и освобождается от наказания, то по административным делам такого не допускается. Такая есть позиция, что за пределами срока давности вопрос о виновности не обсуждается. И у нас нет понятия – реабилитирующие, не реабилитирующие основания. Любое прекращение дела является реабилитирующим основанием.
О.БЫЧКОВА: А вот еще один вопрос, немножко в сторону. Вспомнила случай из жизни, хотела как раз вас попросить его прокомментировать. Рассказывала мне моя подруга, которая как-то утром рано в будний день ехала по городу и проезжала мимо отделения ГАИ. Ее остановил гаишник и сказал, что она должна выступить в качестве понятой. И там действительно был остановлена машина, там внутри сидел молодой человека, который визуально выглядел довольно пьяным. И ее попросили быть свидетелем того, что он действительно пьяный, действительно отказывается подписать протокол, отказывается от освидетельствования и все такое. Она подписала. Но потом стала спрашивать у всех, правильно ли она поступила. Вот скажите.
А.ДМИТРИЕВ: Неправильно. По той просто причине, что в статье 27.12, в которой как раз регламентируется порядок направления на медицинское освидетельствование, говорится о том, что эта процедура, само направление и составление протокола, производится в присутствии двух понятых. Верховный суд разъяснил, что эти понятые должны быть одновременно. И более того, раз там говорится о том, что в их присутствии производится определенная процедура, значит, она не должна знать об этой процедуре со слов сотрудника ГИБДД, она должна быть участником или, по крайней мере, свидетелем этого действа, то есть в ее присутствии этому гражданину должны были предложить пройти медицинское освидетельствование, она своими ушами должна была услышать отказ от прохождения, чтобы, подписывая этот протокол, она была уверена в том, что она подписывается под тем, что известно лично ей, не с чьих-то слов. И у меня были такие отмены. Не только у меня. Я так понимаю, что и в районных судах. Мы специальный такой анализ не делали, но я по практике знаю, что и в районных судах тоже так делают. То есть когда мы устанавливаем, что понятых не было при направлении на медосвидетельствование. Но это по статье 12.26 когда, то есть когда отказ от освидетельствования, то требования сотрудника ГИБДД мы признаем незаконными, потому что ответственность наступает за невыполнение законного требования. Если требование высказано в отсутствие одновременно двух понятых, такое требование нельзя признать законным. Соответственно, отсутствует состав правонарушения.
О.БЫЧКОВА: То есть это могут быть два любых человека? Например, водитель и пассажир в одной машине.
А.ДМИТРИЕВ: Как правило, так и делается.
О.БЫЧКОВА: То есть, например, если человека останавливает гаишник, встречает его как родного, как мою подругу, потому что там дело было в шесть утра, в такое время, когда найти человека очень сложно, поэтому он, конечно, был очень счастлив ее встретить в переулке, остановить и сказать: «Вот вы мне нужны, голубушка». Если такую голубушку останавливают и требуют, чтобы она была понятой, человек в этой ситуации что должен делать?
А.ДМИТРИЕВ: Согласиться или нет, это его личное дело, безусловно.
О.БЫЧКОВА: Можно отказаться?
А.ДМИТРИЕВ: Можно, конечно. Другой разговор, что это не гражданская позиция, и, наверное, было бы не очень правильно это делать. Просто вот в той ситуации, которую вы описали, когда она узнала о том, что этот гражданин отказывается, и когда ей предложили подписать протокол, ей надо было просто попросить, чтобы это все повторили в ее присутствии.
О.БЫЧКОВА: И чтобы был еще один человек.
А.ДМИТРИЕВ: Безусловно.
О.БЫЧКОВА: То есть она бы там стояла два часа и ждала, пока они еще кого-нибудь словят.
А.ДМИТРИЕВ: Вы знаете, такие случаи есть у нас, очень много дел проходит, и через мои руки в том числе. И таких случаев у нас масса, когда люди проявляют гражданскую позицию. Мы априори все-таки исходим из добропорядочности наших граждан. Мы все-таки считаем, что, если нет замечаний в протоколе, то этот человек подписал, будучи взрослым, в здравом уме и в твердой памяти, он ознакомился с протоколом. То есть все разговоры о том, «что вы мне подсунули, я подписал – не знаю, что там, не читал, чего они там накалякали, я не знаю», это не для взрослого человека разговор. Это вопрос оценки, на самом деле, и мы такую оценку при рассмотрении дела даем. В каких-то случаях достаточно существующих материалов, в каких-то случаях необходимо взывать этого человека и лично его поспрошать. Как правило, у них еще есть объяснение, где они пишут, как все происходило. Помимо просто подписи в конкретном протоколе, зачастую от них требуется объяснение, где они рассказывают, какой была эта процедура. Бывает, человеку потом сложно объяснить, когда он приходит в суд и говорит, что все было не так, все было не этак. Тогда читается это объяснение. Подпись твоя? Моя. Объясни тогда, как эта фраза «с моих слов записано верно, мною прочитано»? Ты читал это. «Я подписал не глядя». Но ты же написал своей рукой, что тобой прочитано, а сейчас говоришь по-другому. Дальше – в каких-то случаях верят, в каких-то нет, то есть все зависит от конкретной ситуации.
О.БЫЧКОВА: Вот давайте теперь поговорим об этой ситуации с уровнем алкоголя в крови в связи с этими изменениями, которые вступили в силу. Вот этот вот нулевой уровень, который теперь мы все должны показывать. Уже очень много было соображений насчет того, что это вещь нереалистичная в реальной жизни. Вам приходилось уже вот сейчас иметь дело в судах со спорными случаями, не тогда, когда был реально зашкаливающий уровень алкоголя, не вызывавший сомнений, а когда плюс-минус чуть-чуть?
А.ДМИТРИЕВ: Мне приходилось иметь дело со спорными случаями, еще до внесения изменений в закон даже. Начнем с того, что по сути от того, что действовало в июне, в июле и в начале августа этого года – с 6, что ли, августа изменения вступили в силу, – от сегодняшнего положения вещей отличается только нижний порог концентрации алкоголя в выдыхаемых парах. И все. Было 0,15 миллиграмма на литр, сейчас 0,00 – вся разница. Подход тот же самый. Если человек подул и прибор показал, значит, встает вопрос о том, что он что-то употребил и пьяный. Если он с этим не соглашается, то, в соответствии с законом, его должны направить на медицинское освидетельствование, где помимо показаний прибора будут анализироваться еще и клинические признаки употребления алкоголя – тремор и так далее. У них есть своя метода. После чего уже врач-психиатр и нарколог выносит свое заключение.
О.БЫЧКОВА: Клинические признаки обязательны?
А.ДМИТРИЕВ: Ну вот на сегодняшний день уже это обязательно. Потому что та инструкция, которая требовала этого всегда, даже когда 0,15 миллиграмм было, фактически необходимости в клинических признаках не имелось, потому что по смыслу закона все, что выше 0,15 миллиграмм на литр, в парах воздуха, это всегда было опьянение, независимо от наличия или отсутствия клинических признаков. Упор делался чисто на механический порог алкоголя. Причем, если опьянение происходило по кривой, то есть после употребления алкоголя сначала этот количественный показатель был невысоким, потом эта кривая росла, достигала своего пика и опускалась, у нас были случаи, когда мы, допустим… два исследования у врача, его привезли туда, померили – у него ниже порогового значения. Потом померили второй раз, и него выше порогового значения, то есть после употребления алкоголя прошло не столько много времени, когда кривая еще не достигла своего пика, она идет вверх. И мы в итоге прекращали такие дела, потому что, если она ползет вверх, то до первого освидетельствования она была еще ниже, стало быть, и человек управлял автомобилем, пусть и с признаками употребления алкоголя, но не находясь в состоянии опьянения, потому что был порог в 0,15 миллиграмм.
О.БЫЧКОВА: Но это раньше. А теперь?
А.ДМИТРИЕВ: На сегодняшний день такая ситуация исключена, потому что все, что показывает алкоголь, это уже состояние опьянения. Другой разговор, что у любого прибора существует техническая погрешность. В соответствии с принципом презумпции невиновности мы толкуем эту разницу в пользу водителя. Как правило, там 0,048, если мне память не изменяет, миллиграмма на литр. То есть, если показывает, к примеру, 0,05, мы вычитаем 0,048, и у нас получается 0,002 миллиграмма на литр. Ну, наверное, смешно было бы признавать это состоянием алкогольного опьянения. То есть погрешность есть погрешность.
О.БЫЧКОВА: Вам уже приходилось иметь дело вот с такими случаями?
А.ДМИТРИЕВ: Пока нет. Но, возможно, где-то в районных судах или на участках мировых судей, я допускаю. Потому что уже два месяца как это действует. Скорее всего, такие дела уже есть. Но специально мы такую практику пока еще не анализировали. Мы накапливаем опыт, чтобы потом, если возникнут проблемы, их обобщить.
О.БЫЧКОВА: Потому что люди совершенно справедливо говорят, что существуют какие-то лекарственные препараты, например, который дают вот это микроскопическое превышение ноля, достаточное… Или существуют какие-то заболевания, которые приводят к какому-то химическому фону организма, не имеющему отношения к алкоголю.
А.ДМИТРИЕВ: Я вас понял. Вот для этого и существует медицинское освидетельствование, где подготовленный врач, а они все проходят специальную подготовку на предмет определения алкоголя в парах воздуха и вообще определения состояния опьянения, проанализировав и показания прибора, и совокупность клинических признаков, поставит заключение, находится человек в состоянии алкогольного опьянения или не находится. Потому что такое заключение сотрудник ГИБДД, проводящий освидетельствование на состояние алкогольного опьянения на месте, сделать не может. Он просто смотрит на показания прибора и все, что выше нуля, расценивает как алкогольное опьянение. Если человек согласен с этим результатом, дальше он никуда не идет. Если он не согласен, по закону сотрудник ГИБДД его отправляет на медицинское освидетельствование.
О.БЫЧКОВА: Он его направляет куда?
А.ДМИТРИЕВ: Скажем так, есть специальные места – кабинеты наркологические, пункты наркологические, где такое освидетельствование проводится. Это может быть наркологическая больница, наркологический диспансер.
О.БЫЧКОВА: А человек может сказать: «Вы мне предлагаете ваш передвижной пункт, а я вам не верю, потому что у вас тут все купленные. А вот поехали не туда, а в другое место»?
А.ДМИТРИЕВ: Да, так бывает иногда, так говорят. Ну а какие основания им не верить?
О.БЫЧКОВА: Богатый жизненный опыт, я боюсь.
А.ДМИТРИЕВ: Не, ну давайте так мы будем говорить: «Я не приду к вам в суд – вы тут все купленные». «Я не приду к вам на радио – вы здесь все купленные». Ну можно же так сказать? я пойду не на «Эхо Москвы», а на другое радио, потому что у вас купленные, а там нет.
О.БЫЧКОВА: Правильно. И так часто бывает, кстати. И тогда мы говорим: «Флаг вам в руки, дорогие друзья». А почему нельзя то же самое сделать с медицинским освидетельствованием?
А.ДМИТРИЕВ: Там нельзя так сказать, потому что человек, желая избежать ответственности, я беру худший случай, может промотать инспектора по всей Москве.
О.БЫЧКОВА: И за это время протрезветь?
А.ДМИТРИЕВ: И в итоге сказать, что все-все здесь куплены, давай меня в Армавир вези, вот я там верю.
О.БЫЧКОВА: Доказать факт купленности уже нельзя будет потом?
А.ДМИТРИЕВ: Не, ну ради бога, доказывайте. Для этого есть специальные следственные органы. Если есть достоверные сведения, надо сделать сообщение о преступлении. Будет проведена доследственная проверка. Если имеют место такие случаи, надо привлекать к уголовной ответственности.
О.БЫЧКОВА: Мы сейчас сделаем перерыв на краткие новости и небольшую рекламу, затем продолжим наш разговор в программе «На что жалуемся».
НОВОСТИ
О.БЫЧКОВА: И мы продолжаем программу «На что жалуемся». У микрофона Ольга Бычкова, и мой гость - Алексей Дмитриев, заместитель председателя Московского Городского Суда. Мы говорим о наших отношениях с службой ГИБДД, которые иногда приходится разрешать в судах. Давайте перейдем к вопросам, которых тут у меня уже набралось достаточно много – и на сайте, и идут в виде смсок. Например, вот любимый вопрос, между прочим. «Почему бы в КоАП не отменить статью 1.5 про презумпцию невиновности? У нас не только лицо, в отношении которого ведется административное дело, не обязано доказывать свою невиновность, но и доказательства, которые оно предъявляет суду, обесценивается. Практика такова, что оснований не доверять инспектору ДПС не имеется, а к доводам лица суд относится критически и расценивает его доводы как способ избежать ответственности». Это любимая тема, надо сказать.
А.ДМИТРИЕВ: Любимая. И любимый риторический вопрос. Риторические вопросы комментировать и отвечать на них крайне сложно. Потому что – как доказать, что ты не верблюд, например? Я не беру конкретно к этой ситуации. Комментировать такую ситуацию, наверное, неблагодарный труд. Потому что мы не всегда так пишем. И у нас масса случаев, когда мы не соглашаемся с инспектором ГИБДД. Но большего, наверное, я не скажу. Разбирать сейчас каждое дело в отдельности у нас нет ни времени, ни задачи.
О.БЫЧКОВА: У нас с вами сейчас нет таких возможностей, но в суде есть же такие возможности.
А.ДМИТРИЕВ: Дело в том, что судья оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению. Это написано в законе. Сейчас сказать, что мы всегда все правильно оцениваем, наверное, это погрешить против истины. Наверное, более правильно сказать, с моей точки зрения: мы почти всегда все правильно оцениваем. Потому что, если бывают ошибки, соответственно, их поправляют вышестоящие судебные инстанции. Вот и все. Но вмешиваться в оценку, сейчас тем более, наверное, не очень правильно. Тем более, даже не столько вмешиваться в оценку, сколько комментировать оценку не конкретную даже.
О.БЫЧКОВА: Возвращаясь к тому, с чего мы начинали с вами, вот эти 20% административных материалов, которые поступают в суды из органов ГИБДД, либо возвращаются, либо прекращаются. Вот там какая тенденция? Больше или меньше становится таких дел? Вообще, там суды становятся как-то более критичны по отношению к органам ГИБДД или те, например, стали лучше или хуже работать?
А.ДМИТРИЕВ: Вы понимаете, во-первых, существует теория больших числе. То есть, если брать какой-то большой отчетный период, там более-менее стабильно все, просто в какие-то периоды бывают всплески таких возвратов. К примеру, какая-то пошла новая типичная ситуация, и мы обнаружили, что ее неправильно, к примеру, описывают. Пошли возвраты. Или мы, допустим, углядели… Ну практика ведь меняется, все не стоит на месте – изменился где-то закон, изменилась какая-то ситуация, мы стали какие-то другие требования предъявлять, оценивая правильное составление протокола или каких-то иных материалов. То есть это объективно. Это нормально. Но в целом я не могу сказать, что органы ГИБДД не реагируют на наши возвраты. Безусловно, я так понимаю, они их анализируют, и так далее, но везде есть человеческий фактор. Пришел новый инспектор, которого не было на вчерашнем совещании, где эту ситуацию разбирали. Появилась все равно эта ошибка. То есть полностью они не устраняются, конечно.
О.БЫЧКОВА: А что нужно делать гражданам, которые попадают в такую историю и подписывают протоколы? Потому что вот у меня такое шкурное представление о шкурных интересах граждан, извините за выражение: мне кажется, пускай в этом протоколе будут ошибки, зато пускай суд эти ошибки выявит, чем я буду сейчас учить инспектора, как против меня же работать.
А.ДМИТРИЕВ: Смотря о каких ошибках идет речь. Если речь идет об орфографических ошибках, наверное, это непринципиально. Если речь идет об ошибках в описании, о которых я говорил – не указали часть статьи или еще что-то, это уже дело каждого, как защищаться. Есть способ защиты, и осуждать за это людей нельзя, это не запрещенный способ – умолчать о каких-то ошибках оппонента, чтобы потом в другой ситуации, в правовом споре, указать на эти ошибки, и во многих случаях может, такой удар под дых очень действенный. Говорить «делайте так» или «не делайте» я не буду. Каждый человек должен сам определять тот способ защиты, который он изберет. Ну, наверное, кто-то другой, обладающий либо статусом адвоката, либо занимающийся деятельностью по защите – сейчас, я знаю, у нас уже есть люди, которые, не являясь адвокатами, профессионально занимаются защитой лиц, которые привлечены к административной ответственности, особенно водителей.
О.БЫЧКОВА: Да, есть общественные организации, которые этим занимаются.
А.ДМИТРИЕВ: Нет, я так понимаю, что не такая уж и общественная деятельность.
О.БЫЧКОВА: Ну, они помогают людям.
А.ДМИТРИЕВ: Это их дело. Вы знаете, меня это абсолютно не касается и даже неинтересно, я вам так скажу. Но не подписывать протокол, на мой взгляд, неправильно. Отказываться от получения копии – это неправильно. Потому что есть у некоторых такое мнение: я не согласен, я ничего вам подписывать не буду. Если на другом конце этого спора окажется недобросовестный человек, должностное лицо, он, воспользовавшись тем, что отсутствует подпись и что копия этого уже составленного протокола не вручена, потому что человек отказался от этого, он может написать все, что угодно, и этот человек потом, скорее всего, не сможет потом кого-то убедить, что этого не было при составлении. А вот если он подпишет все, выразив свое несогласие, он может любое замечание сделать…
О.БЫЧКОВА: Да, «С протоколом не согласен», подпись, число.
А.ДМИТРИЕВ: Очень часто так пишут. И, кстати, довод такой иногда мне попадается, что – я боялся сделать замечание, мне сотрудник ГИБДД этого делать не давал. Вы знаете, дают. Причем иногда такие гадости там пишут в этих протоколах, что даже, наверное, надо еще обладать ангельским терпением сотруднику ГИБДД, чтобы все это дело читать и удержаться от того, чтобы такой протокол не изничтожить.
О.БЫЧКОВА: Ну, люди разные – одни пишут гадости, другие, наоборот, теряются.
А.ДМИТРИЕВ: Я еще раз говорю – правильнее подписывать протокол с теми замечаниями, которые имеются. Получать копию, чтобы потом можно было предъявить ее и сказать: «Смотрите, вот у вас в деле не такая копия». В каких-то случаях там будут несущественные расхождения, они не повлияют. А бывают принципиальные. И как раз расхождения в указании тех сведений, отсутствие которых является основанием для возврата.
О.БЫЧКОВА: То есть бумажку лучше иметь при себе. Михаил спрашивает: «Сотрудники ДПС отказались внести в протокол свидетеля, пассажира моего автомобиля, мотивируя отказ тем, что он заинтересованное лицо. Районный судья на этот факт тоже не отреагировала. Что делать?»
А.ДМИТРИЕВ: Ну что делать. Теперь уже не знаю. Можно заявить ходатайство о вызове этого свидетеля, его допросят, и отсутствие о нем сведений в протоколе об административном правонарушении не является основанием, препятствующим к тому, чтобы его допросить при рассмотрении дела.
О.БЫЧКОВА: Не, подождите. Можно сначала? Свидетель является пассажиром этого же автомобиля – жена, муж, отец, мать, друг, кто угодно.
А.ДМИТРИЕВ: У нас по закону свидетелем может быть любое лицо, которому известны какие-то обстоятельства, имеющие важное значение для дела.
О.БЫЧКОВА: То есть сотрудник ДПС не может отказаться внести его в протокол, если он есть.
А.ДМИТРИЕВ: Если он есть, он не должен отказываться. Но другой разговор, что по той или иной причине не хотели, допустим, записать. Ведь дело в том, что…
О.БЫЧКОВА: Нет, кто не захотели?
А.ДМИТРИЕВ: Ну тот сотрудник.
О.БЫЧКОВА: А почему он может не захотеть?
А.ДМИТРИЕВ: Все люди. Я не говорю о законности этого. Я говорю, если такая ситуация, когда он не хочет записать. Надо здесь еще, кстати, не забывать, чтобы сделать запись об этом свидетеле. Сотрудник ГИБДД должен быть уверен, что этот свидетель под фамилией, условно говоря, Иванов, что его зовут Иван и отчество его Иванович. То есть он должен увидеть удостоверяющий личность документ. Если человек говорит, что я с такими анкетными данными, но ничем не подтверждает этого, то я бы на месте сотрудника ГИБДД не стал вносить такого свидетеля. Причем независимо от того, есть документы или нету, если сотрудник ГИБДД – законно или незаконно – по какой-то причине не внес сведения о свидетелях в протокол, никто не мешает в графе «Объяснение» либо на отдельном бланке объяснений развернуто объяснить всю ситуацию, не обязательно в те три строки втискивать каракули свои. Можно попросить большой лист бумаги и не один и там все подробно изложить. Он может указать или при подписании протокола даже, не давая объяснения, просто указать о том, что «в моем присутствии сотрудник ГИБДД отказался удовлетворить мое ходатайство об указании свидетеля с такими анкетными данными». Дальше уже можно потом ссылаться на этого свидетеля. Но даже если он не внесет этого, при рассмотрении дела все равно можно на него ссылаться, просить его допросить.
О.БЫЧКОВА: И суд рассмотрит эту просьбу.
А.ДМИТРИЕВ: Ходатайство обязан рассмотреть. Не факт, что удовлетворит, но в большинстве случаев удовлетворяют, особенно если он уже пришел, этот человек.
О.БЫЧКОВА: То есть практический вывод для водителей: если у вас есть свидетель в машине, то пускай он фигурирует как свидетель.
А.ДМИТРИЕВ: Вы знаете, я так не скажу. Бывают такие свидетели, которые ни о чем. Само по себе присутствие на месте… Ну представьте себе, что человек едет и подремывает. Мы исходим из добросовестности этого человека. А потом его записывают свидетелем того, что кто-то там не нарушал ПДД. Если он честный человек, он признается – я дремал. Если он не очень честный человек, он скажет: «Не спал, во все глаза смотрел, когда же он нарушит ПДД. А он все не нарушает и не нарушает!»
О.БЫЧКОВА: Константин спрашивает: «Какую ответственность несет сотрудник ГАИ, ошибочно обвинивший водителя в опьянении?»
А.ДМИТРИЕВ: Это не ко мне вопрос.
О.БЫЧКОВА: А к кому же?
А.ДМИТРИЕВ: Я не начальник над гаишником.
О.БЫЧКОВА: А, ну а что делать человеку? Ему сказали: «Вы пьяный, идемте на освидетельствование». Доктор показал 0,000.
А.ДМИТРИЕВ: Да, но там есть еще понятие клинических признаков. Если доктор не усмотрел эти клинические признаки…
О.БЫЧКОВА: И не усмотрел, допустим.
А.ДМИТРИЕВ: Значит, сотрудник ГИБДД ошибся. Будет ли он нести за это ответственность, не знаю. Это вопрос к его руководству. Дело в том, что в принципе он может заблуждаться. Ему показалось, что исходит запах алкоголя от человека. Более того, вы ведь сами не так далеко сегодня сказали, что есть ряд заболеваний, которые производят такое впечатление. Если человек устал, у него глаза плывущие. Всяко может быть. Сотрудник ГИБДД выполняет свои профессиональные обязанности, обеспечивает безопасность участников дорожного движения и решил проверить в пределах предоставленных ему законом полномочий. То есть не всякое такое вот неустановление факта опьянения будет свидетельствовать о злонамеренных действиях сотрудника.
О.БЫЧКОВА: То есть, если есть подозрения в злонамеренности, то нужно что?
А.ДМИТРИЕВ: Ну это надо жалобу, очевидно, его руководству писать.
О.БЫЧКОВА: Понятно. Игорь из Липецка спрашивает: «а могу ли я сдать кровь на алкоголь, если не согласен с прибором?»
А.ДМИТРИЕВ: Вы знаете, практически, наверное, нет. По крайней мере, в Москве точно нет, потому что у нас ни один из пунктов, где освидетельствуют водителей, не оборудован… по крайней мере, до недавнего времени, я не знаю, каково сегодня состояние дел, но по моим сведениям изменений вроде как особо нету. То есть в этих пунктах, где проводится освидетельствование водителей, специального оборудования для забора крови нет. Поэтому, насколько я понимаю, они этого не делают. Допустим, где-то в больнице после ДТП потерпевший, но он и так уже в коме, к примеру – кто будет ему этот прибор совать под нос, чтобы он дул? Можно по крови определить.
О.БЫЧКОВА: Но это какая-то другая история.
А.ДМИТРИЕВ: Это тоже регламентировано определенными нормативными актами. Это история другая, но это тоже определяется. Ведь есть случаи, когда после ДТП человек действительно находится в таком тяжелом состоянии, он получил ранения, но управлял он пьяный, и это устанавливается вот таким путем.
О.БЫЧКОВА: Николай М., предприниматель из Москвы, спрашивает: «почему по таким известным скандальным местам Москвы, как, например, Павелецкая площадь и так далее, где за полгода в отношении водителей на одном и том же месте оставлено свыше 500 протоколов, со стороны судов мировых и районных, не предпринимается абсолютно никаких мер по установлению причин и условий, способствовавших совершению административных правонарушений, как это возложено законом на судей статьей 29.13 КоАП РФ?» Не будем даже говорить про конкретные места в Москве.
А.ДМИТРИЕВ: Как раз конкретно про Павелецкую площадь в Москве могу сказать.
О.БЫЧКОВА: Я хотела сказать просто, что таких мест много.
А.ДМИТРИЕВ: Я это место хорошо знаю. Таких, как Павелецкая, наверное, не очень, но есть. Безусловно, она не одна. Я, еще будучи водителем в своей юности в советские времена, это место знал, и организация дорожного движения тогда не сильно отличалась от нынешней.
О.БЫЧКОВА: Как ни странно.
А.ДМИТРИЕВ: А потому что там трамвайные пути так перерезают дорогу, что…
О.БЫЧКОВА: Это по Садовому кольцу?
А.ДМИТРИЕВ: Нет, когда с Садового к Павелецкому поворачивают, если ехать по внешнему кольцу, там поворот направо. Нужно просто проявить чуть больше внимательности. Там, на самом деле, информации об организации дорожного движения достаточно, на мой взгляд. По крайней мере, как водителя даже. Там висят знаки направления движения по полосам, существует дорожная разметка. И дорога просто такая, достаточно извилистая в этом месте, и сбивает с толку не под прямым углом, а наискосок пересекающая эти полосы дорожного движения трамвайная полоса.
О.БЫЧКОВА: А, я поняла. Это Садовое кольцо и Дубининская улица.
А.ДМИТРИЕВ: Да-да, там очень неудобное место.
О.БЫЧКОВА: Там непонятно, да.
А.ДМИТРИЕВ: Нет, там понятно. Самое главное, что ведь их привлекают, как только они пересекут зону действия знака «Въезд запрещен». То есть это еще зачастую обусловлено тем, что люди не не разобрались в организации дорожного движения, а просто им лень делать крюк, с другой стороны подъезжать, там разворачиваться. Они просто – ну вот же оно, вот, тут рукой подать. Дырк туда – 20 метров, и привет, и права у него уже забрали.
О.БЫЧКОВА: Ну, вот поскольку я знаю тоже это место, так случайно случилось, что это место я знаю, я там иногда проезжаю, я могу вам сказать, что, если ты, например, там проезжаешь часто, то ты знаешь, что там есть такая засада. А если ты там оказался в первый раз, то ты действительно можешь и не разобраться. Но если на этом месте действительно постоянно ловят на нарушениях, это значит, что виноваты не люди, а те, кто размечал дорогу.
А.ДМИТРИЕВ: По тем делам, по которым они попадаются, в большинстве случаев… десятилетии назад таких не было проблем, там и кодекс был другой, и правила другие… я просто говорю о том, что я дорогу знаю. Но проблемы той не было тогда. Просто организация движения там такая всю жизнь была. Дело в том, что по тем делам, которые попадают мне в руки с Павелецкой площади, подавляющее большинство – это не то что люди заблудились. Да, конечно, такие версии выдвигаются, безусловно. Но анализ всех фактических обстоятельств все-таки приводит к выводу о том, что чаще там не ошибаются в выборе правильного движения, а именно в том, что рискуют в расчете на то, что, подумаешь, я проеду чуть-чуть. Они не отдают себе отчета в том, что они здесь сейчас окажутся на полосе встречного движения. Чуть-чуть побольше внимательности. Посмотри на разметку и на знаки направления движения по полосам – все видно.
О.БЫЧКОВА: Значит, поставить знаки нужно так, чтобы не возникало вообще никаких сомнений.
А.ДМИТРИЕВ: А они там все есть.
О.БЫЧКОВА: Нет, если бы я не знала этого места, я бы с вами не стала спорить. Но я говорю, так случилось, что я это место знаю. Потому что когда люди попадают все время и совершают одну и ту же ошибку, это значит, что им плохо объяснили, понимаете? Не все злонамеренные хотят выскочить на встречную полосу.
А.ДМИТРИЕВ: Есть другое место еще…
О.БЫЧКОВА: Есть другое объяснение таким вещам.
А.ДМИТРИЕВ: Между метро Коломенская и Варшавским шоссе. Примерно такого же плана. Вот там из рук вон плохо организовано движение и информация о нем. Я, правда, не знаю, на сегодняшний день изменилось ли что, но там была реакция суда неоднократно, и я знаю, что уже давно оттуда к нам дел не идет в Мосгорсуд.
О.БЫЧКОВА: Я, например, знаю одно такое место в Крылатском, предположим.
А.ДМИТРИЕВ: Такие места есть. Суды реагируют. Я не скажу, что…
О.БЫЧКОВА: Вы знаете, как на это реагируют люди? Они говорят: «Там специально ничего не исправляют, потому что гаишники там сидят». Зачем им исправлять? Они будут ловить одного, другого, третьего, десятого подряд. Конечно. Милое дело.
А.ДМИТРИЕВ: Я допускаю, что такая ситуация может быть. Я не могу этого утверждать или опровергать. Я знаю, что такие места есть. Я знаю, что, может, не во всех 100% случаев, но суды реагируют. Такие письма и я пишу, и я вижу, что пишут в районных судах, и даже мировые судьи пишут. Насколько исполняются…
О.БЫЧКОВА: А какой механизм? Кто должен написать письмо о том, что здесь все так непонятно обозначено?
А.ДМИТРИЕВ: Написать письмо может абсолютно любой гражданин.
О.БЫЧКОВА: Куда он должен написать?
А.ДМИТРИЕВ: Очевидно, в органы ГИБДД или в Центр организации дорожного движения или в какие-то службы, которые этими вопросами занимаются.
О.БЫЧКОВА: А суд тут при чем тогда?
А.ДМИТРИЕВ: Суд реагируют просто на такие случаи. Это то, в чем нас постоянно обвиняют граждане, что мы не реагируем на ошибки в организации дорожного движения и не пишем соответствующих писем. Причем я даже больше вам скажу – мы раньше меньше реагировали. Но вот как раз после одной из ваших передач, когда об этом пошел разговор, а может, какая-то публикация была, не буду врать, может, это интернет-публикация была, это было уже не вчера и не позавчера. Он и был, этот инструмент, в наших руках, но сейчас его стали более активно использовать. Я не готов ответить, насколько контролируется реакция на эти письма. Потому что реакции бывает две обычно, даже три. Когда вообще не отвечают и ничего не делают. Когда отвечают, что все хорошо, спасибо за внимание, и ничего не делают. И когда отвечают или не отвечают, но делают. Но сами мы, естественно, ездить и смотреть, сделали или не сделали, не будем.
О.БЫЧКОВА: А кто это проверяет? Никто не проверяет?
А.ДМИТРИЕВ: Ну не знаю. Мы просто можем обратить внимание на то, что, после того как мы такое письмо написали, эта ситуация продолжает оставаться. Но ведь к нам с определенной задержкой дела поступают. Значит, мы это можем выявить спустя минимум 3-4 месяца. И для того, чтобы устранить такое нарушение, подчас еще бывает, что и требования каких-то нормативных актов надо соблюсти, какие-то согласования. То есть не всякое нарушение можно устранить в течение пяти минут или в течение 2-3 дней.
О.БЫЧКОВА: А, предположим, правил, в течение каких сроков максимальных и минимальных это может устраняться, кто это проверяет и кто несет ответственность, это не установлено?
А.ДМИТРИЕВ: КоАП такого срока не устанавливает. И формы контроля не содержит. Там есть возможность, чтобы реагировать вот таким путем.
О.БЫЧКОВА: То есть ГАИ теоретически может не выполнить требование суда, и ему за это ничего не будет.
А.ДМИТРИЕВ: Почему не будет? может быть. Дело в том, что есть закон о судебной системе, который говорит о том, что распоряжения и требования суда подлежат исполнению на всей территории России всеми. Вот и все. И если мы установим, что игнорируется, мы можем уже принимать меры вплоть до привлечения к административной ответственности и уголовной. Опять же, не мы привлекаем, мы просто сообщаем уполномоченным органам.
О.БЫЧКОВА: То есть, если через полгода, предположим, к вам обратятся граждане, которых все это достало и допекло и скажут: «Полгода прошло – ничего не сделано», то гаишники могут сказать: «А сроков нету. Может, у нас есть еще десять лет на устранение этой истории».
А.ДМИТРИЕВ: Дело в том, что практика идет по тому пути, что сроки какие-то мы сами устанавливаем внутри уже. По уголовным делам, например, законом установлено. Мы в течение месяца ждем ответа. После этого мы начинаем шевелиться, потому что там отдельный контроль. Но что касается дел об административных правонарушениях, во-первых, там их вал такой большой, что, конечно, не всегда хватает рук осуществить какой-то контроль за исполнением того или иного дела.
О.БЫЧКОВА: Большой вал, да?
А.ДМИТРИЕВ: Ну как вы предполагаете?
О.БЫЧКОВА: Я предполагаю, что очень большой.
А.ДМИТРИЕВ: Если у нас только десять тысяч людей, которые по 12.8 и 12.26, за полгода, а у нас же еще есть и другие. Даже предположим, что это примерно половина, 48%, Анна Алексеевна сказала. Значит, это порядка 20 тысяч дел у нас было рассмотрено. На самом деле, дел поступает гораздо больше. Дела поступают в количестве, соразмерном сотням тысяч.
О.БЫЧКОВА: Понятно. Ясно. Даже не знаю, что на это сказать. Давно уже мы говорили в этой студии, только в этой студии не один раз мы говорили о том, что, конечно, нагрузка судья несоразмерна и неадекватна, и непонятно, что с этим делать.
А.ДМИТРИЕВ: Да нет, ну от нас эти дела никто не заберет. Существуют жесткие правила подведомственности по любой категории дел, в частности по делам об административных правонарушениях.
О.БЫЧКОВА: Но если судьи завалены работой, то никому от этого не легче, конечно. Значит, судей должно быть больше. Я не знаю. Что-то ж должно как-то регулироваться. Хорошо. Может, мы об этом в другой раз как-нибудь поговорим.
А.ДМИТРИЕВ: Правила не надо нарушать.
О.БЫЧКОВА: Это само собой. Спасибо большое Алексею Дмитриеву, заместителю председателя Московского Городского Суда. Это была программа «На что жалуемся». |
|
